Быть маленьким ребенком – это все равно, что быть пьяным. Все помнят, что ты делал, кроме тебя самого. И рассказывают, и рассказывают… Но иногда как врежется в детскую память нечто, так и несешь через всю жизнь. Со временем возникает вопрос: что это – воспоминание или игра детского воображения?
Сколько мне тогда было лет, не помню, может быть, даже и не знала. Сколько пальчиков показывала в ответ на этот вопрос, тоже затрудняюсь сказать. Держать в руках ложку и самостоятельно с нею управляться уже научилась. И обедала не в специальном стульчике, а как взрослые, за столом.
Родители перешли на новый воспитательный уровень. Мне это грозило тем, что я теперь должна была обедать на кухне одна, как совсем взрослая, а они – в зале у телевизора. Потому что они еще больше взрослые, им можно. Наше временное жилище на то время состояло из одной комнаты и кухни, разделенных прихожей. И никаких дверей, кроме входной, что на веранду вела. Поэтому родители из зала могли слышать, как я тоже хочу к телевизору. Трапеза у них в тот день точно не задалась.
Пока я криками и стуком по тарелке с кашей выражала негодование и просилась к ним в компанию, в прихожую зашел человечек. Через входную дверь. Не открывая и не закрывая. Это был не кто-то из знакомых дядей, потому что дяди высокие, а этот наполовину ниже папы. Одет как-то странно. В сказке про красную шапочку один из охотников был одет примерно так же. Или лесник из другой сказки. Борода лицо закрывала, а глаза на меня внимательно смотрели. Дорисовывать с высоты прожитых лет не буду. Тем более, рассматривал меня тот человечек. Я же орала еще громче. На этот раз не от недовольства и капризов, а от страха. Человечек сделал пару шагов в мою сторону, но остановился, потому что кричать стала еще громче. И про «пришел», и про «папа, убери его».
Когда папа пришел в прихожую, он в упор не видел этого «гнома». Пока я пальцем показывала, что вот он рядом стоит и его надо прогнать, человечек вышел в закрытую дверь. Папа сказал есть кашу да пошел обедать дальше. Какая каша, к родителям бы, «дядька» ж папу боится, не придет к нему значит.
А тем временем пришел другой человечек. Уже не такой страшный, без бороды. И тоже ушел через закрытую дверь, но когда папа в зале только поднялся с кресла. С этим папа рядом не стоял. Чем там с кашей дело закончилось, моя память умалчивает. Известно только, что я потом тоже пыталась пройти сквозь дверь. Они же могли. А у меня что-то не получалось. У родителей тоже, они мне даже объясняли, что так не делается. Могла бы даже дорисовать, что демонстрировали на своем примере, но врать не буду. Не помню.
|
