Поправки в федеральное законодательство, вводящие понятие "нежелательных" в России иностранных НКО впервые были предложены Думе депутатами Антоном Ищенко (ЛДПР) и Александром Тарновским ("Справедливая Россия") еще в январе с. г. и тогда же прошли первое чтение. Затем процесс прохождения вроде бы застопорился, но в мае, однако, он резко ускорился. 12 мая — второе чтение, 18 мая — окончательное третье, 23 мая закон был подписан президентом, а уже 24 мая отреагировали наши западные партнеры.
Представитель Госдепартамента Мари Харф заявила: "Мы глубоко обеспокоены новым российским законом, который позволяет правительству запрещать деятельность "нежелательных иностранных и международных организаций" в России и предусматривает уголовную ответственность за "сотрудничество" с вышеозначенными группами" и добавила, что "введение новой меры приведет к еще большему ограничению гражданского общества в России и станет еще одним примером растущего подавления свободы слова и изоляции россиян от остального мира". Тогда как граждане РФ, по мнению Госдепартамента, заслуживают правительства, которое придерживается равенства перед законом и дает гражданам возможность реализовать свои права.
Вслед за США отреагировала Европа. Международный комиссар ЕС Федерика Могерини заявила: "Новый закон о "нежелательных" неправительственных организациях, подписанный российским президентом в субботу, 23 мая, — это вызывающий беспокойство шаг в ряду ограничений, наложенных на гражданское общество, независимые СМИ и политическую оппозицию".
Отдельно выступило с осуждением также британское Министерство иностранных дел.
Реакция перечисленных ведомств была совершенно предсказуема, на их месте так поступил бы каждый. МИД РФ тоже выступил бы (да и выступал) с заявлением, безоговорочно осуждающим санкции, наложенные на Россию. У дипломатического ведомства любой страны работа такая — оправдывать действия своей страны, которые применительно к себе она отнюдь не желает, и одновременно осуждать таковые же действия, предпринятые другими странами. "Не делай другому того, чего не желаешь себе" — об этом можно послушать в церкви, но никак не в министерстве иностранных дел.
Золотое правило этики (точнее — его отвержение) здесь помянуто, так как поправки о возможном признании Генпрокуратурой РФ иностранных организаций нежелательными, каковое признание влечет за собой разные неприятные для этих организаций последствия, приняты в дополнение к "Закону Димы Яковлева". А этот закон не только и не столько об ограничении иностранного усыновления. Его официальное название — "О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан РФ", и принят он был в ответ на "Акт Магнитского", дающий правительству США право произвольно отказывать во въезде в США и арестовывать банковские счета любому лицу, которое будет сочтено прямо или опосредованно причастным к нарушению прав человека, а также иным злоупотреблениям, учиненным на территории РФ. Поскольку формулировки совершенно резиновые, а процедура причисления к злодеям в акте не прописана, то в принципе объектом санкций может стать любой гражданин России.
Последними поправками российские законодатели предусмотрели возможность симметричного ответа. Или, говоря на арго, "включили обратку".
Вероятно, к "усилению мер воздействия на лиц" законодателей подтолкнули санкции, наложенные США, Канадой и ЕС после присоединения Крыма к РФ. Эти санкции, в частности, предусматривали произвольное объявление физических и юридических лиц РФ нежелательными. Теперь поправки предполагают симметрию.
"Санкции, говоришь? Давай санкции" или "Вы хотели холодной войны — вы ее получите".
Такому ожесточению могли способствовать два обстоятельства.
Во-первых, негативный опыт Украины оказывает большое влияние на российский политикум. На Украине, в отличие от России, с давних пор, еще с времен Кравчука, различным иностранным фондам и НКО была открыта зеленая улица. С иной точки зрения эксперимент на тему
"Топору давали невозбранно рубить, а топор своего дорубится" был поставлен во всей полноте, результаты его оказались довольно неутешительны, и повторение его в российском объеме нежелательно.
Во-вторых, в связи с охлаждением отношений между Россией и Западом увеличились прямые и косвенные иностранные ассигнования в российскую демократизацию. Т. е. в перемену режима. Не сказать чтобы эти ассигнования отличались большой эффективностью — КПД паровоза значительно выше, чем у каких-нибудь фондов Михаила Ходорковского, — однако, если давать совсем уже зеленую улицу, то и паровоз проканает.
Создавать максимальные затруднения для лиц, уверяющих себя: "Заграница нам поможет", — это, похоже, генеральная линия нынешнего российского руководства. Возможно, и благодаря этой линии передовая общественность являет собой скорее жалобное, чем грозное зрелище.
