Причина затишья на русско-татарской, а точнее, русско-турецкой границе заключалась в том, что Османской империи необходимо было высвободить татарские контингенты для борьбы с венграми, молдаванами и поляками. Турция всё более увязала в войнах против католических государств и беспокойных молдавских князей. 7 октября 1571 года произошла знаменитая битва при Лепанто, событие, имевшее системные последствия, – турки лишились преимущества на море. Поэтому центр тяжести в борьбе за господство в Юго-Восточной Европе между христианами и мусульманами теперь перешёл на сушу, где туркам противостояли достаточно сильные польская и венгерская кавалерии.
Мир с Москвой был необходим туркам, поскольку любые крупные военные поражения в борьбе с католиками могли спровоцировать смуту внутри Османской империи. Русским царям тоже был необходим мир на южных рубежах, чтобы высвободить силы для борьбы с Польшей. Разумеется, жалобы Бахчисарая на набеги донских казаков должны были сильно раздражать Бориса Годунова. А переселения исторически враждебных туркам запорожцев (ушедших в XV веке с Северного Кавказа на Днепр черкесов-христиан) на Дон категорически не устраивало Москву, это открывало уже перспективы большой войны с Портой. В данных геополитических условиях Москва невольно становилась союзником Османской империи и Крыма. А казачество получало мотив встать на сторону Речи Посполитой, что в конечном счёте и получилось в Смуту.
В контексте геополитики начала XVII века вполне понятны действия Шуйского и заговор его группировки против Лжедмитрия I. Массовое убийство подданных Речи Посполитой на свадьбе Лжедмитрия I и Марии Мнишек выглядит настоящим безумием, поскольку Москва после голода и гражданской войны не имела достаточно сил для обороны от поляков. Возможно, в случае с заговором мая 1606 года мы имеем дело с международным заговором, за которым вполне могла скрываться Порта. Известно, что Лжедмитрий I собирался организовать поход против крымцев и турок. Собственно, это и было главным условием для него со стороны короля Сигизмунда.
Теперь посмотрим, что же произошло после майских событий 1606 года в Москве на другом конце Европы. 11 ноября 1606 года в деревне Житваторок был подписан мир между Австрией и Турцией, положивший конец Пятнадцатилетней войне за Венгрию. Инициаторами конфликта в конце предыдущего столетия стали боснийские мусульмане, которые очень хотели овладеть хорватской крепостью Сисак, бывшей ключом ко всей Австрийской империи. К 1604 году военная удача стала более сопутствовать австро-венгерским войскам, когда в Трансильвании вспыхнуло восстание Бочкаи. Это восстание носило чисто религиозный характер. Протестантам Трансильвании не нравилась антиреформаторская политика императора Рудольфа II, и они были готовы войти в состав Османской империи. Чаша весов склонилась в пользу Порты, турки вернули важную крепость Эстергом. Австрийцам в этой ситуации оставалось надеяться только на внешнюю поддержку в лице поляков, конечно же, и их ревностного короля-католика Сигизмунда III. В 1603 году в Малой Азии вспыхнуло восстание недовольных новым султаном Ахмедом I. Вскоре восстанием воспользовалась Персия, напав на Османскую империю. Положение Стамбула стало критическим, поскольку мятежники в Малой Азии и персы угрожали лишить империю экономического базиса существования, восточных провинций. Ударь тогда поляки совместно с русским корпусом Лжедмитрия I с севера, и Османской империи вполне мог прийти конец. Но в мае 1606 года в Москве заговорщики устроили массовую резню поляков, приехавших на свадьбу Лжедмитрия I и Марии Мнишек. Русско-польская коалиция распалась. Началась затяжная война Речи Посполитой с Москвой.
Ополчение Дмитрия Пожарского было собрано, в том числе на шведские и английские деньги. В планах англичан было посадить на русский престол шведского принца Филиппа, но в итоге царём на казацких саблях избрали Романова. Россия сохранила независимость, но расплатой стало её периферийное положение в капиталистической системе. Английский след в истории разгрома Семибоярщины мы находим при анализе биографий некоторых знаменитых во времена Смуты личностей и их семей. Обратим внимание на знаменитый род Татищевых. Этот род славился тем, что, ряд его представителей, в допетровской Руси выполнял ответственные функции по обороне границ государства, служа воеводами в приграничных крепостях. Трое Татищевых – Юрий Игнатьевич, Григорий Игнатьевич и Владимир Игнатьевич – были современниками событий 1612 года и вполне могли находиться недалеко от Москвы, когда Второе ополчение очищало столицу от войск боярского правительства.
Григорий Игнатьевич Татищев участвовал в избрании на царство Бориса Годунова. Известно, что в конце 1612 года он был воеводой в Ваге, соответственно, назначен туда раньше. Городок Вага располагался почти в 400 км к юго-востоку от Архангельска. Но кто его туда отправил? Мог, конечно, Пожарский во время пребывания ещё в Ярославле. Но едва ли Григорий принял бы такое назначение из рук главы непризнанного правительства, это не похоже на человека, участвовавшего в выборах Годунова. Вероятнее всего, в Ваге Григорий оказался по назначению либо Шуйского, либо боярского правительства. Конечно, это было не самое лучшее назначение в карьере Григория Татищева, но регион Архангельска имел для Московского правительства стратегическое значение – через него шла в основном очень выгодная торговля с Англией и Голландией.
Самый интересный персонаж – это Владимир Игнатьевич Татищев, соратник Скопина-Шуйского, единственный из этих трёх, кто отказался признавать боярское правительство и принимал участие во Втором ополчении. Он интересен как автор письма вычегодцам с призывом собрать средства для ополчения. Но почему именно он обращался к жителям далекого края? Дело в том, что Вычегда принимала участие в приносившей высокие доходы «английской торговле», которая, оказалась, парализована в результате действий атамана Заруцкого в районе Ярославля. Род Татищевых был каким-то тесным образом связан с Англией. Известно, что Юрий Игнатьевич, воевода в Курске, был вызван специально из Курска в 1616 году, встречать английское посольство в Москве, где и остался. Вскоре был заключён Столбовский мир. Григорий Татищев «сторожил» Вагу, пункт в сфере «английской торговли». А Владимир Игнатьевич призывал жителей Вычегды финансировать ополчение Минина и Пожарского.
Когда Заруцкий и сторонники тушинцев в Верхнем Поволжье перекрыли путь к Москве, заняв уже после смерти Лжедмитрия II Ярославль как важный транспортный узел, английские купцы сидели с товарами в Вологде. Можно представить их положение и положение русских купцов районов Вычегды и Архангельска, это – состояние затоваривания вследствие отсутствия сбыта и очень мрачные перспективы на будущее. Возможно, пропольская партия в Кремле ничего не имела против торговли с Англией и Голландией, но русско-английские отношения были под большой угрозой, поскольку за боярским правительством стояли поляки, которые были, как и все католики, против протестантских государств. К тому же новое правительство в Москве было не в состоянии унять Заруцкого и его казаков, да и польские отряды ему фактически были неподконтрольны. Поляки, а точнее в большинстве своем украинцы и белорусы, упорно стремились прорваться к Вологде и Устюгу. Это вполне становится понятно, если вспомнить, что именно там с товарами и деньгами застряли английские и прочие иностранные купцы.
Вероятнее всего, Татищевы как-то экономически были тесно связаны с «английской торговлей», а, значит, могли вполне образовывать наряду с другими заинтересованными лицами проанглийскую, или пропротестантсткую, партию в Московском государстве. Вспомним, что было тогда в Англии, в начале XVII века. Только недавно умерла Елизавета I, сделавшая из своего королевства оплот протестантизма в Европе. Между скандинавами и англичанами налаживаются экономические и политические отношения, те и другие были ревностными протестантами. В Европе образовалась антипротестантская лига во главе с Испанией. Назревал большой конфликт, который должен был вылиться вскоре в Тридцатилетнюю войну. Шведам было крайне невыгодно усиление практически у себя в тылу Речи Посполитой за счёт её унии с Московией. Это могло означать существенную перетасовку сил в Европе в пользу католических радикалов, поскольку именно таковым слыл король Сигизмунд III. Отсюда в интересах всех протестантов было сохранение выгодной «архангельской торговли», а также хотя бы военного нейтралитета Москвы. Собственно, эти задачи и осуществляет князь Пожарский.
