В конце XVI века Россия стала частью глобальной мировой системы. Смута явилась следствием перекосов во внешней торговле и политике – зависимостью от поступления голландского серебра и включением России в анти-польско-австрийский союз на стороне Турции. А сама Россия стала ареной колониальной борьбы между Англией и Голландией. «Английская торговля» стала одной из причин кризиса в России начала XVII века – Смуты.
Когда Борис Годунов был избран на царство, он ввёл на целый год «налоговые каникулы» для всего населения страны. Ко времени воцарения Фёдора Иоанновича численность конного войска, состоявшего в значительной степени из дворян, увеличилась в 3-4 раза по сравнению с началом правления Ивана Грозного. Большинство дворян получали жалование, и во времена Бориса Годунова оно было значительным – новик, к примеру, получал 14 рублей в год, а годовое жалование стрельца составляло 3 рубля в год. Кроме того, Борис Годунов часто отправлял заграничные посольства, активно строил и расширял крепости, привлекая в их гарнизоны «своих» казаков, что также стоило немалых денег. С каких это средств царь Борис стал таким щедрым, когда ещё недавно государство страдало от нехватки денег? Во многом – благодаря северной торговле.
В 1587 году правительство Фёдора Иоанновича, фактическим регентом при котором был Борис Годунов, упразднило монополию английской Московской компании на торговлю в устье Сев. Двины. Это решение было принято в пользу голландских купцов, которые давно имели виды на русскую торговлю. Успех голландцев заключался в том, что они готовы были продавать русским серебро, в то время как англичане, будучи ограничены в этом аспекте своим законодательством, старались не вывозить драгоценные металлы из своей страны. Таким образом, голландцы стали источником притока серебра в Россию. К примеру, в 1604 году голландцы, англичане и французы ввезли в Россию через Архангельск серебра на 43 тысячи 505 рублей, из них голландская доля составила 27 тысяч 113 рублей. Это огромная сумма, однако, в предыдущие годы масштабы ввоза серебра были ещё большими, так как Россия с 1601 по 1604 год пережила тяжёлый аграрный кризис. Общие же доходы казны Московского государства составляли в конце XVI века, уже после смерти Ивана Грозного, около полутора миллионов рублей в год, из которых около 800 тысяч приходилось на таможенные сборы, судебные пошлины и кабацкие сборы.
Правительства Фёдора Иоанновича и Бориса Годунова, а потом и просто правительство Годунова смогли снизить налоги ещё задолго до 1600 года, что должно было иметь под собой финансовый базис. Через Архангельск на Русь попадали практически все шерстяные ткани дорогих сортов, которые везли голландцы. Это намного позднее лидерами в торговле сукном станут англичане, а тогда первенство было именно за Нидерландами. Покупательная способность населения Московской Руси была низкой, и понижение налогов при регентстве Годунова стимулировало в первую очередь потребление знати. Обогащение части боярства и рост потребления в отдельных сегментах общества не могло не привести к росту цен в городах. Закрепощение крестьян и увеличение ренты помещиков при Борисе Годунове должны были стимулировать ослабление аграрной миграции в зоны Черноземья, а с другой стороны, взвинтить цены на труд в аграрном секторе экономики. Также рост ренты стимулировал потребление элиты, в частности, импортных товаров. В 1604 году через один Архангельск в Россию было завезено товаров на сумму в 105 тысяч 344 рубля, и это только по ввозным ценам непосредственно в порту.
Если посреднические надбавки купцов внутри страны порой составляли несколько сотен процентов, а право на торговлю от Годунова получило много иностранных купцов, то можно представить масштабы расходов знати на потребление и объёмы доходов иностранцев в России. Но эти деньги едва ли шли в аграрный сектор и промышленность. Они снова пускались в оборот и в закупку экспортируемого в Англию и Голландию сырья, включая особо ценную пушнину. Этим и можно объяснить сельскохозяйственный кризис в России начала XVII века. Трудно сказать сегодня точно, имела ли Россия на рубеже XVI-XVII веков отрицательный либо положительный торговый баланс. Но всё-таки он скорее был положительным. Такую уверенность дают сведения о сибирском ясаке, который начал собираться ещё даже до похода Ермака против Сибирского ханства. По данным Сибирского приказа от 1637 года, сумма сибирской пушной дани составила 150 тысяч рублей в государственных ценах. Иван Грозный в конце своего правления мог получить от Сибири пушнины максимум на 105 тысяч. Большая часть сибирского ясака шла на экспорт. Шкурки соболя стали в конце XVI века даже местной валютой в Архангельске. До 90% пушнины Московская Русь отправляла на экспорт, поэтому доходы только от пушной торговли могли составить для экономики около 100 тысяч рублей. Но русские торговали с англичанами и голландцами также пенькой, салом и некоторое время даже хлебом. Русский хлеб голландцы реэкспортировали из Архангельска в Венецию.
Надо также учесть, что, помимо ясачного сбора, русский экспорт пушнины включал и добытые частным образом шкурки. Главными поставщиками пушнины в Архангельск были купцы Строгановы. Известно, что именно дом Строгановых долгое время выступал главным внутренним кредитором правительства Ивана Грозного. Только налогов они давали царю 23 тысячи рублей в год. Если Строгановы могли делать такой объём выплат Московскому государству, то можно представить масштабы пушной торговли, которую они осуществляли. Вероятно, полученная Строгановыми при Иване Грозном и Борисе Годунове прибыль от пушной торговли была очень крупной, если за период Смуты Строгановы пожертвовали государству, в том числе рати Дмитрия Пожарского, 841 тысячу 762 рубля. Это больше, чем годовые сборы государства от прямого налогообложения в то время. Россия при Фёдоре Иоанновиче и Борисе Годунове получала от внешней торговли более 100 тысяч рублей чистого экспорта, что не могло не изменить ценовую ситуацию в экономике. Разумеется, деньги от торговли попадали в основном в северные волости и в крупные города страны, где концентрировались торговые капиталы. Возникла ситуация, очень похожая на ту, что сложилась в Испании в те же времена, приток серебра там вызвал рост цен и снижение объемов инвестиций в материальное производство.
Удивительным эпизодом событий Смутного времени является нейтральная позиция Крымского ханства и Османской империи по отношению к Московскому государству. Логично было бы со стороны крымских татар и турок активно вмешаться в русские дела, хотя бы, совершив крупные набеги на окраинные города. Московское государство после убийства Лжедмитрия I настолько ослабло, что не могло сопротивляться фактически разрозненным отрядам авантюристов из Литвы и Запорожья. Имея под своим началом до 20 тысяч сабель, крымские ханы вполне могли исполнить свою мечту – захватить или, как они считали, отвоевать татарские территории, присоединенные к Москве Иваном Грозным. В союзе с турками крымцы вполне были в состоянии взять Москву и другие крупные города Руси. Но этого не произошло. Почему? В конце XIX века востоковед В. Д. Смирнов реконструировал историю Крымского ханства по татарским и турецким документам. Насчёт событий Смуты получилась интересная картина внешней политики Крыма и Порты в отношении Москвы. После смерти в марте 1608 года хана Гази Герая в Крыму наступила своя небольшая смута. Два брата царских кровей Мухаммед-Герай и Шагин-Герай отказались признавать власть Порты, и после достаточно успешных для них столкновений с турецкими войсками всё-таки вынуждены были откочевать в ногайские степи, откуда они стали совершать набеги на Московское государство, царём в котором тогда был Василий Шуйский.
Набеги двух братьев, о которых потом долго в Крыму и Турции слагали легенды, продолжались до тех пор, пока официальный Стамбул не повелел покончить с этим. Самое интересное, что правительство Шуйского практически никак, даже дипломатически не реагировало на создавшуюся у южных рубежей страны проблему. Инициатива подавить своевольных братьев-разбойников исходила от, вроде бы, исторически враждебных Москве Турции и Крымского ханства. Против братьев хан Крыма Джаны-бек-Герай выставил почти все наличные войсковые силы своего государства, но даже тогда официальному Бахчисараю не удалось полностью разгромить мятежников, последние стали искать милости султана, правда, неудачно. Разумеется, Стамбул не волновала судьба русских крестьян, которых мятяжники-братья сотнями, если не тысячами продавали на невольничьих рынках. Мотив оберегать русские рубежи скрыт в более ранних событиях. Нам надо вернуться на несколько лет назад, в эпоху Гази Герая II по прозвищу Буря, правителя Крымского ханства в 1588-1607 годах. Гази Герай слыл талантливым полководцем, грозой венгров, однако при нём Крым уже не сохранял и намека на политическую независимость. Правда, татарские историки пытались приписать хану Гази сепаратистские устремления. Возможно, это – правда, но реальность была такова, что крымские татары в конце XVI века были просто пушечным мясом в руках султана. Ни одна из крупных войн не велась крымцами без согласия Порты, а точнее, все войны Бахчисарай вёл исключительно по приказам султана. Практически весь конец XVI века крымские татары воевали за турецкие интересы в Молдавии и на севере Балкан. О знаменитом походе на Москву в 1591 году ни у турецких хронографов, ни у татарских историков того времени нет сведений. Очевидно, битва за Москву 1591 года была выдумана биографами Бориса Годунова. Возможно, где-нибудь под Серпуховым, была стычка с каким-то татарским отрядом, но никак не сражение с участием главных сил московского войска. Таким образом, с подписания унизительного для Московского государства мира 1571 года, когда Иван Грозный согласился на восстановление ордынского «выхода», крымские татары не имели столкновений непосредственно с царскими войсками. Стычки происходили лишь между татарами и казаками.
