Ровно год назад в Минске были подписаны соглашения, которым суждено войти в учебники истории. Правда, пока не понятно – под знаком плюс или минус, и сколь сильно в этом смысле будут отличаться учебники в Донецке и Киеве. Зато понятно другое: замороженный конфликт за год превратился в пузырь, готовый лопнуть шумно и кроваво. Остался ли еще шанс избежать худшего? Годовщина подписания договора, известного как «Минск-2», должна пройти тихо. На похоронах говорят или хорошо, или ничего, а на кладбище всегда холодно – таков закон мироздания. Ни у кого нет желания отмечать эту юбилейную дату, разве что у европейских чиновников, для которых такие события – повод для написания отчетных докладов, а то и для получения очередных званий. Ведь то, что представлялось как выстраданный и продуманный план, быстро превратилось в фарс и схоластику. Подсчитывать сейчас, сколько пунктов из соглашения не было выполнено – странная затея. По умолчанию можно считать, что не сделано вообще ничего.

«Сейчас, когда ВСУ нарастили в Донбассе гигантскую военную группировку, эмоции украинских военных легко понять: такая группировка не может простаивать»

Прошедший год для Донбасса – это год несбывшихся надежд. Ведь о чем, собственно, речь?  Речь об идеальном тексте внутригосударственного урегулирования, при котором обеим сторонам надо было идти на уступки. Но Киев по-прежнему считает, что сумеет всех перехитрить, а если вдруг и не съест, то обязательно понадкусывает.Единственная допустимая форма обсуждения итогов года вокруг и около «Минска-2» – снижение масштабов военного противостояния. Воинские подразделения уровня бригады больше не идут друг на друга в лобовую атаку (хотя и такое было, Марьинка и события в Мариупольской зоне – тому пример). Реального отвода тяжелого вооружения не случилось, хотя ДНР и ЛНР и впрямь их отводили, а Киев некоторое время имитировал этот процесс. Сейчас мы имеем двузначное количество зарегистрированных ОБСЕ обстрелов в день при стабильных потерях с обеих сторон, что никак нельзя назвать «прекращением огня».
Мы получили почти идеальную юридическую конструкцию, которая была выстрадана традиционными формами дипломатии, но оказалась неосуществима на практике. 13 пунктов соглашения, утвержденных на уровне генерального секретаря ООН, были ликвидированы Киевом одним движением, точнее, его отсутствием – отсутствием законодательного признания особого статуса Донбасса.
Впрочем, оно и понятно. Если украинское правительство осуществит реформу самоуправления, развалится националистическая основа его власти – и наоборот: чтобы осуществить реформу, надо разрушать националистическую основу. Москвой, Донецком и Луганском создавались поистине тепличные условия, чтобы Киев все-таки пошел на выполнение того соглашения, под которым подписался. Но правительство Порошенко было настроено на военное решение вопроса. А слабая сторона российской дипломатии заключалась в том, что никто в Москве не пытался реально оценить степень зависимости действующего президента Украины от военных.Не пытались в Киеве и объявить амнистию, которая открыла бы возможность для окончательного обмена пленными, а в политическом плане – для переговоров на высшем уровне. Украинское правительство проявило талант к изобретению уникальных в дипломатическом и юридическом смысле формулировок, которые одновременно убивают саму идею соглашений и ведут к еще более запутанным схемам. Так, сейчас предлагается лишить лидеров ДНР и ЛНР украинского гражданства, чтобы «открыть новый путь для переговоров». Но, лишив Захарченко и Плотницкого украинского гражданства, Киев по факту откажется от контроля над Донбассом, а переговоры переведутся в разряд межгосударственных, а не внутриукраинских, тогда как «Минск-2» подразумевает именно внутриукраинское урегулирование.
За год стало окончательно понятно, что ни один из заявленных пунктов соглашения Киев даже не собирался выполнять. В деле донбасского урегулирования дипломатическая практика еще ни разу не сочеталась с практикой жизни. Каждый, кто это видел, подтвердит. Порошенко до последней минуты получал информацию, что в Дебальцево «все хорошо», что надо потянуть время и война будет выиграна. И только военное поражение все-таки вынудило его подписать соглашение, но – ни шагу сверх того росчерка. Потом началось то, что в Киеве и считают дипломатией: тихое саботирование буквы и духа договора, искажение конкретных статей, изменение порядка их выполнения и, самое главное, фальсификация реализации основных пунктов – о предоставлении особого статуса Донбассу и амнистии.Главный урок, который необходимо извлечь из этого, – дипломатия в отношении таких нестабильных государств, как Украина, должна исходить лишь из реальной ситуации на земле, а не из дипломатических формул.
После иловайского котла из Донецка слышались речи типа «мы одолжение сделали Украине, что не пошли дальше на Киев». Тогда это смотрелось как бравада и ненужная акцентуация «ребят с земли» на стратегическую политику. Во многом стремление охолодить горячие головы предопределило политику «кураторства в особо крупных размерах», которое повлекло за собой неоднозначные процессы в ДНР и ЛНР. И сейчас, когда ВСУ нарастили в Донбассе гигантскую военную группировку, эмоции украинских военных легко понять: такая группировка не может простаивать. Она должна что-то делать – и она что-то делать будет, несмотря на все заверения, что Украина не настроена на возобновление крупномасштабных боевых действий. Да, возможности украинской армии в Донбассе можно оценивать по-разному, но ВСУ все равно больше, чем ВСН. А заявления Порошенко (как, например, «никакого пацифизма», сказанное на выпуске в кадетском корпусе имени Ивана Богуна) на перспективу трудно оценивать двояко.
Главным и единственным достижением «Минска-2» считается прекращение тотальных военных действий. Это не совсем так, если вспомнить, как развивались события летом прошлого года – уже после всех перемирий. Да, больше нет массовой гибели мирных жителей, но, учитывая опыт всех предыдущих конфликтов подобного рода, это – не аргумент. Возобновление боевых действий после наращивания сторонами военного потенциала обычно приводит как раз к увеличению потерь среди мирного населения. А принципиальная невозможность политического разрешения конфликта только усугубляет проблему. Тот шанс, который давал «Минск-2», уже практически упущен. Однако Москва, Донецк и Луганск по-прежнему будут держаться за эти зафиксированные на бумаге пункты, поскольку тогда, год назад, они действительно позволяли выйти из замкнутого круга войны, передать инициативу дипломатам, заставить пушки помолчать. Хотя бы на время.Мы провели год в незнании и нерешительности. Мы до сих пор не поняли, какой статус у ДНР и ЛНР. Мы не знаем, каковы основополагающие принципы переговорного процесса, если то, что на поверхности, саботирует и отрицает Киев. Дипломатия, не связанная с событиями на земле, оказалась неспособна повлиять на землю. И перед нами по-прежнему маячит чудовищная война, в которой придется учитывать интересы и чувства всех, кто в нее вовлечен.