Предлагаемые СМИ оценки причин появления вала ближневосточных переселенцев в Европу и прогнозы дальнейшего развития ситуации, как правило, не укладываются в логичную смысловую канву. Из них не становится ясным, как происходящее затрагивает долгосрочные интересы России. А банальные злорадствования по поводу того, какая Европа недальновидная, какие американцы циничные и как прогадали бывшие республики СССР, особенно Украина, когда решили связать себя вот с такой Европой, мы уже много раз слышали.
В экспертных кругах звучат и более глубокие суждения, но до тех, кто слушает вечерние новости и смотрит многочисленные телевизионные ток-шоу, они, как правило, не доходят, и это плохо.
Плохо потому, что проблема очень серьёзна. Она отражает один из наиболее разрушительных векторов современного развития, является производной от него и имеет непосредственное отношение к нам, к России, её будущему.
Я не буду оригинален, если скажу, что оценки тех или иных происходящих в мире событий непосредственно зависят от того, как описывающий их эксперт понимает основной конфликт, или главное противоречие, современности. Впрочем, почему только современности? Конфликт, который мне представляется сегодня основным, возник не десять и не пятьдесят лет тому назад, он имеет вековую подоплёку.
Если сказать, что основным противоречием наших дней является конфликт между США, которые стремятся к созданию однополярного мира, основанного на их тотальной политической, финансово-экономической, военной и информационной власти, и теми, кто хотел бы видеть в своих странах или континентах самостоятельные полюса, в этом будет своя правда, но далеко не вся правда.
В приложении в рассматриваемой нами проблеме это способно, например, объяснить, но лишь отчасти, почему американцев не заботили последствия их действий на Ближнем Востоке и в Северной Африке для Европы. Более того, это даёт основания считать, что американцы целенаправленно провоцировали массовый поток переселенцев в Европу, создавая дополнительные проблемы для своего союзника-конкурента, который в качестве сильного и самостоятельного субъекта мировой политики им не нужен.
Вот только непонятно, почему тогда сами эти "союзники-конкуренты" не только спокойно взирали на действия, готовившие этот вал переселенцев, но и принимали в них непосредственное участие. А сегодня реагируют на фактическое нашествие необъяснимо вяло.
Дело в том, что основной конфликт современности развивается в другой плоскости. Это не конфликт между конкретными государствами, сколь бы могущественными они ни были или ни казались. Это, как мне уже приходилось писать, конфликт между вненациональными структурами мирового управления, или, иначе говоря, "мировым правительством" (хорошо, что пока ещё можно брать это слово в кавычки) и теми политическими силами, которые сохраняют приверженность исторической памяти и национальному самосознанию своих народов.
Первые стремятся окончательно подавить самобытность народов и независимость государств, навязать им единую тоталитарную систему "демократического", а на самом деле олигархического, порядка и единый примитивный стандарт потребительского отношения к жизни и окружающему миру. Вторые хотят сохранять государственный суверенитет, развивать свою политическую традицию, формировать своё народное хозяйство в интересах в первую очередь своей страны и своих граждан, а не мирового капитала, оставаться в поле традиционной культуры.
Первые выстраивают систему своего доминирования и паразитирования на остальном мире и тем самым уже поставили нашу планету на грань экономической, военно-политической и культурной катастрофы. Вторые, и Россия преимущественно в их числе, стараются удержать мир от дальнейшего падения в пропасть.
Почему я написал "преимущественно"? Потому что конец 1980-х, 1990-е и 2000-е не прошли для нашей страны даром не только в положительном (кому-то, возможно, это покажется странным, но положительный опыт нам дали и самые смутные годы), но и в отрицательном смысле. В России сформировалась своя влиятельная прослойка ставленников "мирового правительства", и они являются проводниками его интересов во всех сферах нашей жизни — от влияния на внешнеполитические подходы до изменения системы образования в нужном глобализаторам ключе.
Итак, если принять такое понимание основного конфликта современности, то многое выстраивается в гораздо более логичную цепочку явлений.
С одной стороны, мы получаем объяснение бездеятельности перед лицом иммиграционного вала тех европейских политиков, которые, как можно предположить, более допущены к планам "мирового правительства", чем многие их коллеги у себя и в других странах. С другой, мы видим, что во всех событиях и процессах, так или иначе связанных с "проблемой беженцев", непосредственно присутствует задача разрушения национальной самобытности, то есть корневая проблема описанного мною выше конфликта.
Начнём со слома культурно-исторического кода ближневосточных и североафриканских народов, ставших объектом дестабилизации. Они в массе своей не в силах противостоять Западу, вынуждены признавать свою политическую и духовную слабость. Военные действия, будь то вторжение "демократизаторов" или агрессия международных террористов, катализируют процесс эмиграции, разрыва с родиной, потери связи с национальной почвой.
Он начался ещё до них, но, видимо, его темпы кого-то не устраивали, а теперь, когда речь идёт о беженцах, а не просто о людях, приезжающих в Европу в поисках сытой жизни, его можно многократно ускорить. Массово рушатся семьи, эти самые важные оплоты приверженности традиции; их осколки, оказываясь в условиях другой культуры, либо пытаются спешно освоить её, либо, не справляясь с этим, формируют в себе враждебное к ней отношение, и в обоих случаях это губительно. Осуществляемые под исламистскими лозунгами зверства террористов неизбежно снижают авторитет магометанства, причём как в глазах внешних наблюдателей, так и внутри самих народов, традиционно исповедующих эту религию.
Вторжение больших масс иностранцев стимулирует и дальнейшую деградацию романо-германского культурно-исторического типа. Его тоже начали ломать не вчера, но теперь эта работа пойдёт быстрее. Тот, кто в сохранении своей самобытности уповал на крест, может быть лишён такой возможности уже не из соображений внутренней "политкорректности", а чтобы "не обижать приезжих". Те, кто помнит, что эту веру предки защищали мечом, констатируют, что эти времена безвозвратно прошли. Сомнительные даже с точки зрения самой исконной европейской традиции стили одежды и поведения в условиях нападок исламистов становятся объектом защиты, как будто мини-юбка всегда была для европейцев главным признаком женственности, а желание сойтись с другим мужчиной — неотъемлемым признаком мужественности.
Вынужденная, пусть и частичная, сдача своей земли под контроль заселяющих и быстро осваивающих её иммигрантов — тяжёлый удар по национальному чувству тех, у кого оно ещё осталось. Те, кто живёт в либеральном мировоззренческом поле, убеждаются в бессилии своего главного кумира — правового государства, которое не очень-то может или уже не хочет защищать их от нападок чужестранцев. И здесь тоже формируется чувство политической, культурной, духовной слабости.
Этот разговор можно было бы продолжить, но думаю, что моя стержневая мысль понятна. Есть, конечно, потребность уяснить, кто способен вдохнуть в европейцев уверенность в себе и силу, но это тема для отдельного разговора, а пока скажем лишь, что это точно будут не те политические силы, которые сегодня входят в правительства европейских стран.
Хорошо всё это или плохо для России? В традиционном её понимании и как субъекта международной жизни, и как пространства укоренённости русского и других народов, видящих в ней своё отечество, — однозначно плохо. Прежде всего потому что рассчитывать на уважение твоего национального чувства, твоей культуры можно только со стороны того, кто сам живёт в поле национального самосознания и традиционной культуры. Если этого уважения нет, то пропадает почва для глубинного взаимопонимания, усиливается потенция неприятия непонятного, агрессивности, разрушения.
Сказанное относится к конкретным народам и политикам. Если же задуматься о замыслах структур мирового управления, то в них, понятно, Россия стоит на должном месте, соответствующем её географическому положению, ресурсному потенциалу, исторической и духовной роли.
Пока мы для них объект подспудного переформатирования. С этим мы стараемся бороться. Когда-то более, когда-то менее успешно, но стараемся, и не без надежды. Но завтра цивилизационная агрессия может быть усилена многократно, так, как это сегодня делается на Ближнем Востоке и в Европе.
Выдержим ли тогда? Готовы ли к этому?