На современной карте России этот небольшой остров почти не заметен – крошечный довесок земли на границе Европы и Азии. Как замок запирает он вход в «ледяной мешок» Карского моря, замкнутый с севера архипелагом Новая Земля, а с юга - Югорским полуостровом. Поморы называли Новую Землю красиво и поэтично – «Камень в море пояс». 
Остров Вайгач в этом случае можно сравнить с массивной медной пряжкой широкого пояса оленевода, стягивающего воедино Уральский хребет («Большой Камень») и громадный арктический архипелаг. Подернутый туманами, таинственный Вайгач неохотно раскрывает свои тайны.

 

Более тысячи лет Вайгач был священным местом для ненецкого народа и племен, населявших Европейский Север до них – легендарного народа«сихиртя». Скандинавские поэты (скальды) называли остров Вайгач и Югорию одним именем – Иотунгейма и считали населенным магами и чародеями. «Хэбидя» Я называли его самоеды, а поморы упрощенно – Хабидея. Ненецкая легенда гласит, что до пришествия самоедов на нем ничего не было, «но что вскоре потом явился на берег моря утес, который всё более и более рос и, наконец, образовался наподобие человека. С тех пор пораженные таким чудом они стали веровать в его содействие при болезнях и промыслах, и приносить ему в жертву целых оленей». 

 Самоеды

Ненцы считали, что главные боги живут на концах Земли. Острова у ненцев считались настолько священными, что женщинам нельзя было ступать на их землю без железной пластины в обуви, а бытовой мусор вывозился ими на материк. Священные острова (среди которых главную роль играл именно Вайгач) являлись пограничными культовыми объектами, отмечавшими родовую территорию ненцев. На Вайгаче находились особо почитаемые святилища – Вэсако (Старик) и Пахуця (Старуха). Последнее святилище находилось на северной оконечности Вайгача. Вот как описал его один из православных миссионеров: «Предметом почитания здесь служил громадных размеров камень, укрепленный на верхушке скалы. По своей форме камень этот с редкой наглядностью изображает голову самоедки с задумчиво устремленным вдаль взором».   Согласно преданию, их четверо сыновей разошлись в разные стороны, обозначив границы проживания ненецкого народа – это небольшой утес Нюхег на Вайгаче; гора Минисей на Полярном Урале; полуостров Ямал и Козьмин перелесок в Канинской тундре.  

 

Несколько столетий все путешественники описывали древнейшее святилище на Болванском Носе (или как его назвали голландцы Мыс Идолов) достаточно идентично  – сотни (триста-четыреста-пятьсот) идолов, около которых высятся горы костей и рогов принесенных в жертву оленей. Одним из последних видел в  первозданном виде это сакральное место штурман Иванов в 1824 году: «На пути приставали мы к Болванскому Носу, куда с самых древних времен самоеды собираются для жертвоприношений по два раза в год, т.е. перед началом промыслов и по окончании их. Они приносят в жертву оленей и других животных, которых мясо съедают сами, оставляя божеству одни только рога и головы. Они жертвуют ему также разные металлические и деревянные вещи, топоры, обрывки цепей, гвозди, петли и рулевые крючья, сани, но только те, которые им самими не годны. Жертв этих накопилась годами великая груда, в которой идолы, которым все эти жертвы приносимы. Идолы эти – деревянные, разной величины обрубки, с обоих концов заостренные, с несколькими насечками, изображающими ребра. Некоторые болваны были металлические, другие деревянные, одетые в малицы (шубы), иные, наконец, со сквозными дырами, и эти оказывают им особенные услуги во время промыслов». Интересным моментом является упоминание о металлических идолах – обычно путешественники рассказывали лишь о деревянных и каменных «болванах». 

 

В 1825 г. в европейские тундры была отправлена миссия для обращения самоедов в православие архимандрита Вениамина (Смирнова). Блестяще образованный настоятель древнего Антониево-Сийского монастыря очень ответственно отнесся к поручению – изучил язык, обычаи самоедов, составил словарик и грамматику ненецкого языка и даже перевел на него книги Нового Завета. Кроме него, в состав миссии вошли священники Федор Истомин, Михаил Леонтьевский, Александр Спирихин, титулярный советник Федоров, причетник Яков Истомин. Переводчиком и причетником стал крещеный канинский самоед Василий Двойников. Одной из целей этой миссионерской экспедиции было полное уничтожение языческих святилищ в европейских тундрах. В 1825-1830 гг. миссия архимандрита Вениамина окрестила 3303 человека – т.е. основную массу ненцев-язычников.  Уже в марте 1826 г. были уничтожены культовые сооружения и места жертвоприношений в Канинской тундре – таинственный Козьмин перелесок, где были сожжены 100 деревянных «болванов». 

 

Летом 1827 г. миссионеры высадились на Вайгаче. Увидев огромное количество деревянных и каменных идолов – историю целого народа в дереве и камне, пораженный сийский настоятель взялся за перо. Отчетливо понимая ценность для будущих исследователей уникального языческого пантеона богов, Вениамин составил его подробное описание. Затем все идолы были уничтожены ненцами под руководством ретивого архимандрита: каменные разбиты, а деревянные - сожжены. Не очень понятна судьба металлических идолов, о которых упомянул штурман Иванов – всего через несколько лет Вениамин их уже не наблюдает. Возможно, что ненцы, предупрежденные о появлении миссионеров и угрозе, нависшей над идолами, успели спрятать наиболее ценные святыни. На память о миссионерской экспедиции архимандрит взял одного из самоедских идолов и хранил его у себя до самой смерти, наступившей в 1848 г. в далекой Черниговской губернии. По воспоминаниям же художника Борисова, ненцы, спустя много десятилетий свято верили, что архимандрит, который сжег их «сядэев», «не отъехал и десяти верст – умер» .

 

После этого погрома ненцы быстро восстановили древнее святилище. БиологАлександр Шренк, побывавший на острове в 1837 году, обнаружил рядом с миссионерским крестом новых идолов. 
 

На этот раз это были обычные колья 30-100 см длины с примитивно вырезанными на верхних концах лицами. По древней традиции лица их были обращены на восток, а на губах запеклась кровь жертвенных оленей. На наиболее длинных кольях висели оленьи черепа, а на земле лежали копыта животных. Кстати, Шренк подтвердил, что ненцы не захотели везти Вениамина и его товарищей в глубь острова: «Самоеды же, до сих пор добровольно принимавшие христианскую веру, стали бояться, чтобы миссионеры не проникли дальше, а потому отказывали им в оленях» . 

 

Через сорок один год, в 1878 году знаменитое вайгачское святилище посетили шведские моряки на парусно-винтовом судне «Вега» во главе со знаменитым путешественником Нильсом Адольфом Эриком Норденшельдом.

 

Он описал его так: «На месте этом, расположенном у величественного грота, в котором во время прилива можно ездить на лодке. Лежала теперь масса разбросанных по земле костей, и возвышался крест, воздвигнутый тут миссионером. Но самоеды не унывали и основали новое место жертвоприношений на ЮЗ оконечности острова Вайгач. Здесь они воздвигли кучу камней, на которой лежали различные железные вещи, множество оленьих черепов с рогами, медвежьих черепов и т.д. Один из медвежьих черепов был еще покрыт кровью и, стало быть, недавно положен туда». Барон и академик Норденшельд со товарищи буквально разграбили древнее святилище – из более чем 100 «деревяшек» 60 были разобраны на сувениры и в коллекции. Шведский ученый, возможно, символически «выкупил» их, оставив на святилище серебряные полкопейки чеканки 1840 года. 

Это был, вероятно, последний удар. Вскоре после этого ненцы перенесли основные святилища вглубь острова, не желая, чтобы их богов трогали чужие руки.