Звучит странно, но другого слова я найти не могу. Маленькие снежинки не спеша кружатся в свете фар, то появляясь, то пропадая во мраке января. Танцуют, искрятся и манят за собой. 
«Ну что же ты, человек!» - говорят они – «Выйди в ночь! Насладись тишиной и покоем, вдохни полной грудью кристальный воздух и забудь обо всем!»
Легко им, белоснежным озорницам... Хотя... Вся их жизнь это те же взлеты и падения, извилистый путь к спящей земле. Жизнь снежинки так коротка, что за глупость тратить ее на грусть? Есть чему поучиться...
- Игорь?! Игорь?! Игорь, ты меня слышишь??
- Да, мам... – выныривая из своих мыслей и освобождаясь от морока, отвечаю я, рукой поправляя сползший мобильник.
- Не пугай меня так! Еле докричалась... Какой-то странный треск был...
- Тут сеть плохо ловит.
- Ладно... Сынок я волнуюсь за тебя, ты сам не свой в последнее время... – вновь завел свою песню встревоженный мамин голос.
С трудом подавил тяжелый вздох. Не скажу, что мама переживала зря. В последнее время все действительно катилось в тартарары... Причем со скоростью сапсана Москва-Владимир... Мало мне было проблем с прошлогодними хвостами в институте! Так еще и свалившаяся, как снег на голову, аудиторская служба выявила серьезные нарушения в, так сказать, подвластной мне юрисдикции... Пахнет не просто жареным – паленым! Крайнего, конечно, нашли. Не утруждайтесь гадать – он перед вами. А теперь поди докажи, что не баран. Одним словом жизнь не сахар. Хотите утешить? Не повезет мне в деньгах, так повезет в любви? Как бы не так! Анечка, девушка с прекрасными уж простите за избитую лирику, как звезды, глазами, подававшая мне весьма интригующие сигналы, оказалась редкостной ... Хм... Ну как говаривал Роджер из «Американского папаши»: «Если бы на ее ва**не стоял пароль, то он был бы 123»
Одним словом жизнь повернулась ко мне, Игорю Станислововичу 24 лет от роду, жопой.
- Игорек, ты за рулем?!
- Нет
Как догадалась?
- Игорь! Я же просила! Перезвони мне, как приедешь домой! – в ее голосе прозвучали недовольные нотки.
- Мам... Я люблю тебя, - неожиданно, даже для самого себя сказал я. И офигел, если честно.
- Игорек... Я тоже люблю тебя, дорогой, - она отключилась
С чего это на меня вдруг накатили сентименты? Нет, маму я, конечно, люблю, но все же... Наверно усталость... Жаль, что дома меня врятли ждет горячий чай и вкусной ужин. По правде говоря ужин меня никак ожидать не может, так как живу я отдельно и соответственно готовлю себе пельмени сам... 
Дорога была пуста, по ней довольно редко ездили. Такой хитрый маневр, дабы обогнуть двухчасовую пробку. Как скоро про нее пронюхают не знаю, но пока, даже не смотря на ухабы, ехать одно удовольствие.
Я довольно бодренько катил, насколько это возможно по русской дороге, на своей видавшей виды тойоте. По радио жизнеутверждающе пел про страну чудес Галанин.
- С нами солнца и луна... Шум дождя и тишина... Под ногами мать земля... Ночи песни у огня... Через горы, через лес мы придем в Страну Чудес... – тихонько подпевал я музыканту.
Вьюга все еще шалила, но видимость была достаточной, дворники справлялись со своей задачей. Стало так тепло и светло на душе, что мне показалось, будто время вокруг остановилось. Я все ехал и ехал сквозь вьюгу...
Неожиданно дальше по дороге, я заметил огни. 
- Это еще что?
Скорая помощь. Подъехав ближе, я увидел... Ну, когда то это было автомобилем. Нынче его словно пожевал Годзилла и выплюнул обратно. Рядом стояла на аварийке фура – вот он тот самый Годзилла. Рядом скорая и полиция, разгоняют мрак яркими мигалками. О судьбе водителя легковушки я не питал никаких иллюзий – машину сложили пополам и что сейчас в салоне лучше даже не знать... Вокруг жуткой аварии бродило несколько человек, один сидел прямо на земле и не двигался. Красный свет от мигалки осветил его усталое, помятое, отрешенное лицо давно справившего сорокалетие человека. Наверно водитель фуры...
Аккуратно обогнув аварию, я поехал дальше. Перед глазами все еще сидел в красном свете небритый человек,
который совсем недавно похоже лишил кого-то жизни.

Домой вернулся совершенно разбитый. Разболелась голова, настроение скверное... В коридоре меня встретило мрачным взглядом отражение молодого парня с непослушными темно-каштановыми волосами, чуть широко посаженными голубыми глазами и небольшим, тонким шрамом на подбородке – приложился в детстве об батарею. 
Закрыл дверь, скинул обувь и сразу в комнату. Прямо в одежде на диван и спать, спать, спать... К черту все! Слава Богу, выходные! Пусть все беды отвалят до утра, оно, как известно, мудренее...

Гудки. Сбросил вызов. Проснулся я к обеду и вспомнил одну деталь, от которой захотелось взвыть в голос. Не отзвонился матери. Теперь вынос мозга обеспечен... Но дозвониться до нее оказалось не так-то просто. Ничего удивительного, конечно, в этом нет, она его переодически теряет и в восьми случаях из десяти не слышит. Но в течении часа всегда перезванивает. А тут... Наверно разрядился телефон.
Достал из холодильника пиво и уютно устроился на диване перед теликом. Когда не хочется делать абсолютно ничего и нет желания видеть совершенно никого, есть верное средство – мультики. Богатыри, Симпсоны, Шрэк – под пивасик пойдет все!
В итоге провел весь день словно моржик на диване, даже не пытаясь бороться с нахлынувшей апатией. Несказанно болела голова и не помогал ни цитрамон, ни обезболивающие. В результате, когда стемнело, уж не знаю сколько было времени, меня снова сморило.

Всю ночь снился один и тот же сон.
Я оказывался в незнакомой, плохо освященной кухоньке. Маленькой и обшарпанной, но чисто прибранной. За окном ночь и нет-нет, а подглядывает все та же озорница вьюга. В гордом одиночестве сидит на колченогом табурете за столом тот самый водитель фуры. Я сажусь напротив него и мы сидим, молча, смотря друг на друга. Тишину нарушает только тихий шелест ветра за окном. Кажется, проходит вечность... Между нами бутылка водки, уже осушенная наполовину. В мозолистой руке у еще более изможденного водителя щербатая рюмка. Под потухшими глазами фиолетовые синяки – следы бессонных ночей. Губы его слегка подрагивают, но он молчит. Смотрит он на меня, смотрит... 
Резко, одним глотком осушает стопку. По морщинистой щеке сбегает слеза.
- Прости, браток... прости...
Я просыпался на мгновенье и вновь проваливался в повторяющийся сон.

Но всему приходит конец, и я вырвался из цепки объятий Морфея. Сколько времени? За окном темнота... Где мобильник? Встаю с дивана и пытаюсь его найти, но тщетно. В комнате что-то поменялось, но не могу понять что именно... Так бывает, когда глаз замечает, а сознание не отмечает. Наконец-то нахожу телефон на столе.
- Какого черта? – разглядываю трещину на его экране. Когда успел и этот раздолбать?? Убей, не помню... Похоже и мозги у телефона треснули – показывает дату на неделю вперед, барахлит... Ну, да и хрен с ним, телефон дело наживное, возьму другой с зарплаты, если конечно не турнут с работы.
Мама так и не звонила... А вот это уже настораживает. На душе заскреблись кошки, а рука сама собой потянулась за свитером. Время только пять, съезжу проведаю... 

Дорога до мамы заняла чуть больше сорока минут. Кое-как найдя закуток в переполненном дворе для своей старушки тойоты, я приподнял воротник куртки и побежал к подъезду.

Дверь открыли со второго звонка. 
- Мам, что случилось?? – первое, что вырвалось у меня при виде заплаканного бледного лица. 
Она посмотрела направо, налево.
- Мам! – я не на шутку встревожился.
- Катюша, кто там? – донеслось из глубины квартиры. 
Мама вышла и тихо-тихо, неуверенно спросила:
- Игорек?...
Я кивнул и прошел мимо нее в коридор, с твердым намерением понять, что здесь происходит.
Прошел в комнату. Накрытый стол. Много людей. Тетя Зоя... Аленка соседка... Вадим?? Я удивленно посмотрел на лучшего друга. Рядом с ним сидела Настенька, его молодая жена. В углу устроился отец... Это было еще большим шоком. После развода мама его не сильно жаловала и они практически не общались. Другие знакомые лица... и еще одно лицо на
фотографии, украшенной черной лентой. Непослушные темно-каштановые волосы, чуть далеко посаженные голубые глаза и тонкий шрам на подбородке.
Я стоял и не мог выдавить ни слова.
Тетя Зоя, в черном платье, вышла в коридор и через минуту вернулась вместе с мамой, ласково обнимая ее за плечи.
- Садись, Катюша, садись родная...
Снова звонок в дверь. 
- Я открою, - тетя Зоя вновь вышла в коридор. В скорее раздался ее гневный голос :
- Да как ты смеешь сюда приходить, скотина!
Шум и в комнату ворвался, по другому не скажешь водитель фуры. Следом за ним влетела взбешенная до крайности мамина сестра.
Водитель упал на колени перед отрешенной мамой.
- Умоляю, простите меня, умоляю! Не могу я исправить, что сделал! Ненавижу себя за то, что заснул тогда за рулем! А теперь сон и покой потерял! Каждую ночь, каждую ночь, не сплю, но вижу, как ваш сын напротив меня сидит и молчит, смотрит... Простите меня! – его колотило, он был бледен как снег.
- А ну пшел вон... – начала было распаляться тетя Зоя, но мама покачала головой.
- Не могу я тебя простить... Ты самое дорогое в жизни отнял. Проси у Игореши прощения... 

Я вышел на улицу. На месте моей старушки тойоты стояла другая машина. Я чувствовал, что падающий снег не ложится мне на плечи, а ветерок не теребит мне волосы и не щиплет мне щеки мороз... Куда мне идти? Нет света, нет тоннеля, нет ангелов или демонов... Есть осколки разбитых надежд, призраки не воплощенных в жизнь мечтаний, слезы близких и разорванная в клочья душа... Я стоял и смотрел, как ласковая вьюга мягко кружится вокруг меня, искрясь во мраке января. Она словно хотела утешить меня, словно пыталась сказать:
«Не печалься человек... Пойдем, пойдем со мной!»
С нами солнца и луна... Шум дождя и тишина... Под ногами мать земля... Ночи песни у огня... Через горы, через лес мы придем в Страну Чудес...
Я отправился вслед за ласковой вьюгой.