С момента открытия структуры ДНК прошло более полувека. Как далеко продвинулась наука в изучении тайн зарождения жизни? Современные исследования в области генетики приблизились к пониманию механизмов гениальности и старения человеческого организма. Доктор биологических наук Петр Гаряев считает, что в недалеком будущем мы сможем управлять этими процессами, неограниченно продлевая жизнь и ускоряя развитие человека.
Петр Гаряев: Перспектива колоссальная, мы вывели генетику совершенно на другой уровень, а начинается это все вот с чего, Нобелевская модель генетического кода, за которую Ниренберг получил в 1968 году Нобелевскую премию, но ему помогал другой Нобелевский лауреат Фрэнсис Крик, но он раньше, в 1961 году получил Нобелевскую премию за двойную спираль, когда они с Уотсоном и Криком, значит, опубликовали статью в 1953 году, что ДНК, которое лежит в основе всех генетических процессов, она имеет структуру двойной спирали, и так далее, и так далее, и потом, значит, модель генетического кода они оба создали, но Нобелевскую премию дали Ниренбергу, потому что дважды не дают Нобелевскую премию, тем более за одну и ту же тему фактически. Но эта модель, и это очень важно, фактически она не правильная, причем сразу же было, долго рассказывать, я не буду Вас мучить, долго рассказывать, почему она не правильная, но в двух словах все-таки скажу, потому что даже я, будучи аспирантом, и даже на 5 курсе, когда я смотрел в эту классическую таблицу генетического кода, за которую дали вот Нобелевскую премию, я сразу увидел, что если такой таблицей организм будет пользоваться, то он просто умрет, и все.
Ниренберг постулировал, что генетический код однозначный, но этот генетический код является программой биосинтеза белков, а большая часть вещества, из которого мы состоим, это белки и ферменты в частности. Этот код кодирует, значит, аминокислоты, из которых состоит белок, вроде бы стало все ясно, ага, вот так кодируется, да, вот, пожалуйста, Вам, но там была ошибка, очень большая ошибка. Они постулировали, что генетический код однозначный, да, однозначный, это означает, что каждая аминокислота совершенно однозначно кодируется, так называемым, триплетом или кодоном. Но даже при ближайшем рассмотрении даже студента или аспиранта, я вот так это увидел, понятно, что генетический код, он распадается на две части, одна называется синонимы, то есть одна и та же аминокислота кодируется многими кодонами, а другая часть неопределенная, так они ее не определили и не поняли.
Там получается так, что эти кодоны кодируют одновременно две аминокислоты, получается примерно то же самое, как омоним встречают, например, слово «коса». Какая коса? Девичья коса или коса, которой косят? Ключ. Какой ключ? Скрипичный ключ или ключ, которым открывают дверь? Рейд, бокс и так далее, эти слова называются омонимы, то есть слова с несколькими смыслами. Как мы поступаем, читая текст, встречая слово «коса»? Мы сразу понимаем, что, ага, ты читаешь целый текст, то есть контекст, ты понимаешь, что речь идет о девичьей косе, потому что предложение построено так, что ты понимаешь, что это девичья коса. Или слово лук. Какой лук? Из которого стреляют? Или тот, который едят? Или это английское слово «look» - смотреть? Значит, контекст дает нам понимание, то есть часть понимается только в целом, то есть слово-омоним понимается в контексте. Вот оказывается, это они абсолютно не учли, это была большая ошибка, крупнейшая ошибка Ниренберга и Крика, когда они получили результаты неоднозначного кодирования, у них один кодон, который называет уридин-уридин-уридин, такой, да, он кодирует одновременно фенилаланин и лейцин, две разные аминокислоты, а в концепции заключалось в том, что код однозначный, то есть не две, а одна должна быть кодирована, а у них две получилось. И они тогда пишут: «Молекулярная природа этого нам не понятна».
Но дело-то не в молекулярной природе, а в том, что Вы получили неоднозначность. Они увели сразу в сторону дискуссию. Значит, они получили неоднозначность генетического кодирования, а в модели написали, что код однозначный. Вот 50 лет эта модель просуществовала, ну, Бог с ней. Когда я подходил к нашим профессорам, говорил, ну, слушайте, смотрите, ну, ничего не надо, во-первых, экспериментально доказано, что она неоднозначна, во-вторых, просто анализ таблицы. Да там есть еще одно положение очень важное, почему неоднозначность возникает, там в третьем в кодоне в облив идет, то есть случайный, это долгий разговор. То есть это все выводит на то, что там одна часть, половина, значит, это однозначные совершенно синонимы, а вторая половина неоднозначна, это омонимы.
Значит, мне говорят, да что ты, тут Нобелевские премии получены, а ты тут что-то бегаешь. И потом, биосинтез белков – очень точный процесс, какие претензии могут? Смотри, все точно синтезируется, никаких ошибок нет. Если бы он ошибался, генетический код, все, а он не ошибается. Так он не ошибается вопреки модели, потому что когда происходит чтение гена, то есть ДНК, она учитывает контекст, и тогда она принимает точное решение, что означает данный кодон. Вот как в том случае, когда кодон уридин-уридин-уридин, две разных аминокислоты, а в контексте понятно, что либо лейцин, либо фенилаланин. А что это означает? Это громадные последствия, так сказать, вот такого поведения, если его понять, оно заключается вот в чем, это громадное последствие и значимость, что генетический аппарат соображает. Значит, генетическая информация, записанная в хромосомах, это не только вещественная, но и ментальная информация.
Поэтому у нас есть уже первичные результаты, которые я хочу использовать для того, чтобы сверхбыстрое обучение. Дети у нас учатся, ну, мы с Вами учились 10 классов школа, 5 лет ВУЗ, 3 года аспирантуры. Я вот 18 лет учился, Господи, если бы я все это прошел за 5 лет, я был бы счастлив, понимаете, а я 18 лет пахал как Папа Карло, как говорится. Можно так сделать? Можно. И сейчас я вот уже, мы имеем первичные результаты, когда Вы берете согласие с человека умного, развитого, талантливого, берете его взрослую фотографию, спектр снимаете и берете человека, который хочет приобрести такие же примерно характеристики как донор, то есть мы делаем только квантовое переливание крови, понимаете? И результаты фантастические, просто фантастические, это все делаем мы с медиками, так сказать, мы отдаем себе отчет в том, что мы делаем, это все делается с согласия, заранее все проговаривается, что мы снимаем с себя ответственность и так далее, и так далее. Потому что так баловаться напропалую этим нельзя, потому что вскоре понадобятся законы, которые будут регулировать это дело, потому что не каждый захочет быть донором.
Я не хочу, чтобы с меня снимали и кому-то отдавали информацию, а, может, я, наоборот, буду счастлив, что я дам свои мозги, так сказать, Билл Гейтс, например, да? Кто-то хочет быть богатым, ну, давай как Билл Гейтс возьми, а ты у него разрешения спросил? Ну, и так далее. Или Джеки Чан, здоровячок такой, да, то же самое. Значит, надо спросить разрешения, так что тут все… Но перспективы какие? Рывок человечества в обучении. Биолог обучается за 2 года, а не за 10 лет. Все, мы решаем эту проблему. Я уже не говорю про продление жизни. Мафусаил, Ной и его сыновья, они же по тысяче лет жили примерно, по 1000 лет.
А мы живет, там, 70-75-80 лет, да, это предел, в редких случаях 100, 120 – это, казалось бы, предел полный. Потому что есть компьтен, так называемая, да, мы отсчитываем наше время жизни, потому что у нас кусочки теломерной ДНК откусываются, откусываются, откусываются по мере деления клеток, это называют число Хейфлика, 50 клеточных делений, и у тебя хромосома, она укоротилась, и этот кусочек, который, так сказать, ничего не значил, он уже съеден весь, и начинает откусываться там, где гены сидят. Понимаете? И поэтому человек начинает болеть, стареть и умирать. А, значит, можно, либо нарастить теломерные концы и сделать их длинными, либо использовать механизмы, которые нам пока неизвестные, такие альт-механизмы.
Почему? Биосистема знает, как не умирать и как не стареть, есть медузки, размером полсантиметра, маленькие медузочки, они бессметрные, значит, они доживают до стадии определенной, когда они становятся старенькими, раз, и превратились в полип, метаморфоза такая, и снова начинают жить, опять доходят до определенной стадии, и опять раз, и превратились в полип, и вот это качание. Это тот сложный возврат, он лежит в основе этого дела, понимаете? Наши стволовые клетки не стареют. К сожалению, раковые клетки не стареют. Значит, механизмы известны, их надо только взять и использовать на благо людей. Другой вопрос, надо ли это делать. Это уже вопрос социальный, потому что не каждый захочет жить 1000 лет, скажет, зачем мне такая жизнь? Понимаете? Поэтому это все достаточно сложно.
|
