Следует особо выделить и искусство японских ниндзя, которое называют «уделом терпеливых». Учись ждать – говорит первейший принцип ниндзя. Ждать – несмотря на боль, гнев, страх, усталость. Ждать – перешагнув через собственное «я». Этот принцип великолепно выразил знаменитый японский фехтовальщик на мечах Минамото Мусаси, чьи пособия высоко ценились в кланах ниндзя.

Он учил, что настоящий воин должен представить себя уже мертвым. Тогда он избавится от страха смерти и желания жизни. Его разум уподобится незамутненному зеркалу, мгновенно отображающему любые изменения во внешнем мире. Глядя в зеркало человек видит лишь свое отражение и не замечает самой полированной поверхности. Поэтому, умение оставаться незамеченным, ниндзя связывали с бесстрастностью и внутренним покоем, которые следовали из абсолютного самообладания.
Нужно уметь не просто маскироваться в траве, прятаться на деревьях и в коридорах замков, но прежде всего ничем не отличаться от окружающего мира. Поэтому ниндзя должен находиться в полной гармонии с природой и тем местом, куда бы не занесла его судьба.
Не каждый может достичь заоблачных высот в психотренинге. Мастера боевых искусств признавали, что многое зависит от врожденных способностей. Однако, базовыми навыками должен был овладеть каждый ниндзя.
Они изучали особые дыхательно-медитативные упражнения, направленные на управление жизненной энергией. Это «внутреннее искусство», пришедшее из Китая, заключалось в том, чтобы провести эту энергию по своим внутренним энергетическим каналам и наполнить энергией особое поле (биополе).
Умеющий концентрировать энергию, в необходимый момент пускает ток энергии в ударную конечность, как бы выбрасывая ее в соперника. Особым движением ладони, которое для непосвященного наблюдателя выглядит легким касанием, можно нанести удар, повреждающий внутренние органы соперника. Однако, подобными способностями обладали лишь единицы. Секрет держался даже внутри школы, а среди некоторых кланов вообще не был известен.
Большинство же ниндзя пользовались управлением энергией как способом психорегуляции, успокаивая и очищая от ненужных мыслей свой разум. Таким образом, происходила реализация уже упоминавшегося принципа «единого тела», когда боец чувствует не только движения соперника, но и предугадывает его замыслы, ибо связан с ним в этом «едином теле».
Среди ниндзя распространялись оригинальные способы саморегуляции из тантрического буддизма. Его последователи произносили особые заклинания, звуки которых входили в резонанс с небесными силами. Ниндзя высшего посвящения владели подобными формулами, произнося их перед боем – слова должны были исходить из сердца и откликаться в нем как эхо Неба.
Тайное знание заключалось и в особых переплетениях пальцев (кудзи-ин), которые замыкали круговорот жизненной энергии по специальным каналам. При этом одна пальцовка успокаивала разум, другая – давала силу, третья – позволяла адаптироваться к экстремальным условиям.
Считалось, что каждый палец связан с определенным космогоническим началом. Это могли быть пять стихий традиционной китайской философии (металл, огонь, вода, дерево и земля) либо что-то другое. Например, в некоторых школах ниндзюцу большой палец соответствовал пустоте – началу и конечной точке всех вещей, указательный – ветру и любым газообразным субстанциям, отвечал за мудрость и добродетель. Средний палец соответствовал огню и горению и представлял разум и агрессию; безымянный – воде и жидкости, контролируя деятельность тела и эмоции; мизинец – земле и был связан со стабильностью человека в переменчивом мире. Замыкая в кольцо, например, большой и безымянный пальцы, ниндзя повышал приспособляемость и гибкость сознания.
Вся эта сложная наука всесторонне развивала разум и тело. Ниндзя слышал звуки, недоступные обычному человеку, приложив ухо к земле, узнавал поступь самурайского коня на расстоянии до километра. Сами же ниндзя умели передвигаться неслышно, незаметно и стремительно, как дуновение ветра. Специальная техника передвижения боком (йоко-аруки) давала возможность запутать преследователей. Другой вид передвижения (нуки-аси) заключался в умении двигаться столь легко, чтобы в лесу под ногой не хруснула ни одна ветка.
Наиболее опытные проходили курс каруми-дзюцу – искусства облегчать вес своего тела. Это удивительное свойство до сих пор демонстрируют мастера китайского цыгуна. Благодаря навыкам этого искусства, бойцы совершали высокие прыжки, наносили удары ногами, ловко передвигались по деревьям, цепляясь за мелкие ветви.
Придерживаясь крайнего практицизма, ниндзя не стремились победить врага канонически, как предписывал кодекс самурайской чести. Надо было неожиданно появиться перед численно превосходящим противником, нанести удар стилетом или мечом, подсыпать яд и также неожиданно скрыться. Ниндзя умели «просачиваться» сквозь небольшие щели, например, пролезть под забором, сделав подкоп не более чем 20х20 сантиметров. Благодаря тренировкам, начинающимся с детства, они могли без вреда для себя делать искусственные вывихи в плечевом, локтевом, тазобедренном суставах. Это помогало им, извиваясь как змея, освободиться от тугих пут или притвориться мертвым, лежа в немыслимой позе.
Ниндзя старались избегать прямого столкновения, не рассчитывая оказаться сильнее самураев. Вот почему надо было «прийти из пустоты» и нанести решающий удар. Случаи, когда казалось, что именно так и происходит, были нередки, и в феодальной Японии верили в существование Тонго – мистических созданий, наполовину воронов, способных исчезать в одно мгновение, будто растворяясь в воздухе. На самом деле ниндзя достигал «невидимости», действуя, например, под покровом ночи и неслышно выслеживал свою жертву. Кроме того, в ряде школ искусство «быть невидимым» включало в себя обучение различным методам гипноза. Надо признать, что искусство гипноза на Востоке всегда было на гораздо более высоком уровне, чем это даже известно теперь современной науке. В качестве примера можно привести индийских факиров и тибетских лам, которые были настоящими мастерами иллюзий, демонстрируя свой удивительный дар даже при больших скоплениях народа.
Огромное внимание ниндзя уделяли также умению маскироваться и использовать рельеф местности. Они могли часами плыть по реке, держась за бревно и, сливаясь с ним, а также неделями делать подкоп под самурайский дом и подпиливать в нем каменные половицы. Чтобы иметь такое терпение, ниндзя должен был перешагнуть через свое «я». Кроме того, чтобы довести искусство маскировки до совершенства, уметь слиться с природой или интерьером в нужный момент, необходимо было находиться в гармонии с любым местом, где бы ниндзя не находился. Вот почему огромное внимание при подготовке уделялась техникам психотренинга и духовному совершенствованию.
Помимо боевых навыков ниндзя владели искусствами иллюзиона (гэндзюцу) и заклинаний (едзюцу). Особенно известным в этом отношении был мастер Касинкеси, который творил настоящие чудеса. С.Сергеев описывает образ жизни ниндзя следующим образом: «Каждый ниндзя должен был не только подглядывать и подслушивать, но и анализировать, записывать, зашифровывать и зарисовывать добытую информацию. В непременный набор его профессиональных навыков входило: знать, по крайней мере, китайский язык, фортификацию и картографию, разбираться в стратегии и тактике. Образование завершал курс актерского мастерства: ниндзя старательно изучали семь древнекитайских человеческих типов. Причем они не просто играли роли, а жили реальной жизнью тех типажей, которых избрали для прикрытия. Кроме общих, обязательных программ обучения каждая из школ ниндзюцу культивировала свои оригинальные воинские искусства. Так, Гекку-рю обучала умению выводить из строя врага, кончиками пальцев поражая болевые точки его тела. Котто-рю практиковала искусство гипноза и специализировалась на переломах и вывихах. Кюсин-рю требовала особого мастерства владения мечами, дротиками и копьями. Однако кодексы поведения требовали ни в коем случае не выдавать противнику своей принадлежности к определенной школе. При угрозе пленения лазутчик предпочитал изуродовать свое лицо и уничтожить любые признаки, которые помогли бы установить его принадлежность к конкретной организации ниндзя. И всю свою жизнь «черные» оставались верными учениками ямабуси – монахов одной из самых загадочных буддийских сект. Ямабуси помогали им постигать темные глубины мистики и космические бездны парапсихологии».
Среди ниндзя было немало женщин, называемых куноити. Их главным оружием была красота, женская изворотливость и фанатизм. Они могли работать гейшами, служанками, выполнять крестьянскую работу. Лишенные возможности носить меч и уступая мужчинам в физической силе, они использовали заколки для волос и веера, которыми наносили удары в горло и лицо противнику. Если самурай распознавал куноити, то ее отдавали на порукание страже и лишь потом убивали. Поэтому женщины-ниндзя в минуту опасности следовали древнему ритуалу самоубийства.
Любой предмет в руках опытного воина превращался в оружие. Ниндзя, переодетый бродячим монахом, мог пустить в ход тяжелый монашеский посох. Для противника было полной неожиданностью, когда из конца безобидной палки выскакивало острое лезвие или вылетала отравленная стрела. Иногда в посохе делалось отверстие и там пряталась длинная цепь. Другая, короткая палка, использовалась не только для защиты от ударов, но и в качестве рычага для заломов конечностей жертвы.
Характерным оружием воинов-ниндзя были кусаригама – крестьянский серп с прикрепленной к его рукояти длинной цепью; нунтяку – цеп для обмолота зерна; тонфа – ручка ручной зерновой мельницы. Особую категорию составляли мелкие подручные предметы – тонки. Во время любовных утех куноити вонзала в особую точку на теле самурая обычную иголку. Смерть могла наступить мгновенно, а иногда самурай ничего и не замечал. Вынув иглу и ласково распрощавшись, женщина удалялась, а через два-три дня самурай вдруг умирал в страшных мучениях. Поскольку видимых причин не было, вновь рождались слухи о духах-убийцах.
К тонкам относились и метательные орудия – например, те же сюрикэны. Брошенные опытной рукой, они поражали цель на расстоянии до 25 метров. Сюрикэны могли быть отравленными, от них почти не удавалось спастись, когда их метали веером по пять-шесть штук.
Чтобы обезопасить себя от погони, ниндзя оставлял за собою острые шипы – тетсу-биси. Огнестрельное оружие использовалось крайне редко. Выстрел обнаруживал стрелявшего. Поэтому, в основном в ход шли эффективные на ближней дистанции и крайне неожиданные для жертвы духовые трубки с набором отравленных игл.
В традиционной Японии не существовало «систем ниндзя», как некоего единого стиля. И хотя психотренинг применялся довольно широко, ничего сверхъестественного в этих возможностях не было. Все эти способности были основаны на умении управлять своей «энергетикой», которая и раскрывала путь ко всему, что обычный человек называл сверхъестественным.
Сейчас ниндзюцу – вполне доступная система подготовки. По всему миру существует множество школ и секций, преподающих «искусство терпеливых». Прежде всего, эта система предполагает гармоничное физическое и духовное развитие человека. Но если физическое совершенство доступно большому количеству людей, то достижение высот духа – все же удел избранных. Поэтому доминирующим считается все же духовный аспект.
Обучение, как правило, представляет из себя три уровня. На первом, низшем уровне, ниндзя учится падать на жесткий пол, бесшумно передвигаться и исчезать, преодолевать по-пластунски значительные расстояния. Это хорошо развивает все группы мышц и сухожилия.
На втором уровне развиваются психические способности и изучается природа человека. Различая пять душевных состояний (трусость, лень, вспыльчивость, тщеславие, безволие), а также пять основных желаний (голод, удовольствие, секс, гордыня, жадность), ниндзя узнает слабые стороны противника и использует их в своих целях. Достигший этого уровня обладает высокой интуицией, он внимательно прислушивается к внутреннему голосу, чтобы избежать непредвиденной опасности.
На высшем уровне изучается особые медитативные техники и познаются все тайные ступени к просветлению. Таким образом, человек становится способным в любой момент войти в измененное состояние сознания – активный боевой транс, которое открывает двери к гораздо более высоким уровням человеческих возможностей и способностей, чем те, которые существуют в обычном состоянии сознания.
Показательна в этом смысле следующая восточная притча. Однажды в Стране Восходящего Солнца собрались на состязания самые известные бойцы. После тысячи боев мудрец отобрал трех самых великих воинов и попросил рассказать, как они тренируются.
Первым встал огромный, свирепого вида воин и сказал:
– Я встаю на восходе солнца и сокрушаю все, что попадается мне на пути пока вокруг моей хижины не остается только труха и пыль.
Вторым встал худой аскетичный воин, больше похожий на монаха, чем на бойца:
– Я встаю на восходе солнца и медитирую. Я беру свое тело под контроль разума и воли и заставляю его быть легким и быстрым, как мысль.
Третий воин был похож на самого обыкновенного человека, и, если бы не одержал тысячу побед, никто бы и не подумал о том, что он самый великий воин Страны Восходящего Солнца. Секрет его мастерства был прост.
– А я вообще не тренируюсь. – заявил он, – Я просто стараюсь присутствовать во всем, что я делаю.
Притча эта показательна тем, что отражает все три уровня подготовки мастеров боевых искусств: физический, психический и духовный. «Присутствовать во всем» – это значит находить гармонию с окружающим миром, людьми и событиями. Только достигнув этого уровня воин становится практически неуязвимым.
В настоящее время опыт средневековых воинов-ниндзя широко используется спецслужбами многих государств. Одно из таких подразделений Специальной службы США штурмовало в мае 1980 года посольство Ирана в Лондоне, захваченное иранскими террористами. Операция по освобождению заложников заняла всего несколько минут и в действиях бойцов узнавался характерный почерк ниндзя.